Какие риски предполагает налоговая амнистия? Зачем нужно оставить упрощенную систему налогообложения и как она работает в других странах? Об этом и многом другом в интервью “Цензор.НЕТ” рассказал бизнес-омбудсмен Альгирдас Шемета – литовский и европейский политик, дважды министр финансов Литвы. Европейский комиссар по бюджету и финансовому планированию в 2009-2010 годах, а с февраля 2010 года – по налогообложению, таможенному союзу, аудиту и борьбе с мошенничеством. Рассказывая о работе Совета бизнес-омбудсмена, который он создал, приехав в Украину после Революции Достоинства, отмечает, что вторая группа жалоб после налоговой – это жалобы на правоохранительные органы. И помочь бизнесу на местном уровне сложно.
“СУЩЕСТВУЮЩАЯ СИСТЕМА АНАЛИЗА РИСКОВ ВОВЛЕКАЕТ В НЕНУЖНЫЕ ПРОВЕРКИ БИЗНЕС, КОТОРЫЙ ЧЕСТНО ПЛАТИТ НАЛОГИ”
– Сейчас происходит реформирование Государственной фискальной службы, на смену которой приходят налоговая и таможенная службы. Что должно измениться в принципах работы этих создаваемых структур? Каковы ожидания бизнеса?
– Конечно же, просто разделение не может привести к качественным изменениям. В мире существуют разные модели, есть хорошие примеры, где такие службы работают совместно, есть, где раздельно. Поэтому важно, какие именно шаги будут предприняты по внедрению этой реформы. И насколько мне известно, Министерство финансов сейчас заканчивает работу над планом действий. Нам хотелось бы увидеть в первую очередь демилитаризацию фискальных органов, выведение из состава налоговой милиции и ее полную перезагрузку. Надеемся, что это будет сделано, тем более, что Украина взяла перед Международным валютным фондом четкие обязательства в этом отношении.
– Сергей Верланов, который стал победителем конкурса на должность главы Государственной фискальной службы, обещал это сделать. Еще какие-то предложения подаете на рассмотрение министерства?
– Также мы поднимаем еще несколько важных вопросов, которые помогут снизить давление на бизнес: усовершенствование системы анализа рисков и процедуры административного обжалования.
Мы понимаем, что в Украине существует значительная часть теневой экономики. Она составляет, по оценкам Минэкономразвития, 32%. Безусловно, налоговые и таможенные органы должны на этом фокусироваться. Но существующая система анализа рисков захватывает слишком широко и вовлекает в ненужные проверки бизнес, который честно платит налоги. Поэтому необходимо существенно пересмотреть профили рисков.
И взаимосвязанный вопрос – процедура административного обжалования. Так как налоговых проверок очень много, а их результаты предприятия обычно оспаривают, мы часто сталкиваемся с тем, что сама процедура обжалования недостаточно эффективна. Продемонстрирую на примере тех предприятий, которые обращались к нам. За последний квартал прошлого года только 26% из них смогли добиться позитивного решения от ГФС. Мы мониторили, сколько потом представителей бизнеса пошли дальше в суды, используя в том числе аргументы, которые предоставляли мы. В 9 из 10 случаев бизнес выигрывает у Государственной фискальной службы споры в суде. Усовершенствовав процедуру административного обжалования, можно облегчить работу судов, снизить расходы как бизнеса, так и самой налоговой службы на судебные разбирательства. В своих предложениях, поданных в Минфин, мы сделали на этом акцент.
Кроме того, есть технические моменты, на которые хотелось бы обратить внимание. Каждую из служб, создаваемых взамен ГФС, необходимо реорганизовать в единое юридическое лицо. Сейчас в составе ГФС множество юридических лиц на уровне регионов. Хотя обычно залог успеха в работе таких служб в мире – единство. Важно, чтобы был единый методологический подход, чтобы можно было по так называемому бэк-офису объединить обслуживающие службы, а сэкономленные средства использовать на увеличение заработной платы сотрудников. Мы же все понимаем, что зарплата низкая, и коррупцию в таких условиях не победить.
– Как вы считаете, удалось ГФС стать сервисной службой? Об этом говорят уже много лет.
– Пока это только декларируется, но на практике ГФС – орган больше карательный, чем сервисный. Поэтому в новых службах необходимо развивать электронные сервисы. К примеру, создан кабинет налогоплательщика. Но в нем пока недостаточно функционала. Идеально было бы, чтобы налогоплательщик все услуги, связанные с налоговой или таможенной службами, мог получить онлайн. Это важный элемент реформы.
– На ваш взгляд, Гостаможслужба должна стать правоохранительным органом и получить полноценное право на проведение оперативно-розыскных действий и ведение следствия, чтобы борьба с контрабандой была эффективнее?
– В странах Евросоюза таможня имеет некоторые правоохранительные функции. Я бы посоветовал воспользоваться лучшей международной практикой и избрать для Украины наиболее оптимальное решение. Вопрос не столько в идее, сколько в исполнении. Помните мобильные группы по борьбе с контрабандой, созданные при министре финансов Данилюке?
– Вы имеете в виду “Черную сотню”?
– Да. Исполнение этой идеи, мягко говоря, оставляло желать лучшего. Но такой инструмент используют многие страны, чтобы противодействовать незаконному перемещению товаров через границу. Не надо изобретать велосипед! В моей стране подобные группы успешно действуют, в других странах тоже. Просто это нужно правильно внедрить.
– Министерство финансов учло предложения, поданные Советом бизнес-омбудсмена?
– План пока не утвержден, поэтому сказать точно, что в нем будет, не готов. Надеюсь, что наши предложения учтут. Но написание плана – это самая легкая часть. Куда сложнее его исполнение. Мы будем отслеживать и высказывать критику, если увидим, что он реализуется не так, как будет написано.
Это уже не первая попытка реформировать ГФС, но предыдущие оказались безуспешными. Сейчас мы видим активную позицию министра финансов и надеемся, что при ее поддержке эта реформа все-таки осуществится.
“ТО, ЧТО СЕЙЧАС ЛЮБОЙ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЙ ОРГАН МОЖЕТ РАССЛЕДОВАТЬ ФИНАНСОВЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, СОЗДАЕТ УГРОЗЫ ДЛЯ БИЗНЕСА, И МЫ ВИДИМ ЭТО НА ПРАКТИКЕ”
– Это будет нелегко. Конкурс на должность главы Гостаможслужбы уже заблокирован, по налоговой сейчас пытаются оспорить результаты и не допустить победителя к работе. Как вы считаете, кому выгодно, чтобы обновленные службы не запустились?
– Любая реформа проходит с сопротивлением, потому что она меняет способ действия, от нее зависят судьбы людей. Поэтому меня не удивляет, что у реформы ГФС есть противники. Удивляет, что ее пытаются остановить через суд. В Украине вообще популярно останавливать реформы через суд. Вместо того, чтобы дискутировать, искать компромиссы, если что-то не нравится.
Я не могу и не буду комментировать решения судов, будучи убежденным европейцем. В своей работе мы всегда требуем от государственных органов выполнять решения судов. И комиссия в данной ситуации правильно поступила, приостановив конкурсные процедуры. Но я надеюсь, что будут приняты разумные решения – и реформа продолжится.
– На Ваш взгляд, насколько объективен конкурс по избранию глав налоговой и таможенной служб? Некоторые называют его фейковым, заявляя, что победители были определены заранее.
– Я присутствовал на заключительном заседании, слышал не только презентации трех кандидатов, но и вопросы, которые им задавали члены комиссии, эксперты, наблюдатели. Думаю, что принятое конкурсной комиссией решение объективно. Все-таки господин Верланов показал свое виденье реформы, и оно, с моей точки зрения, было самым лучшим из представленных в этот день. Я общался с коллегами – международными наблюдателями, они присутствовали на разных этапах конкурса и тоже не имели каких-то замечаний по его проведению.
– Демилитаризация фискальных органов предполагает, что со временем будет создана новая структура. Ее называют по-разному, но суть сводится к тому, что это должен быть орган, который бы расследовал экономические преступления. О его создании говорят уже более десяти лет, депутаты разного созыва. Но ничего не меняется. Один из законопроектов на эту тему сейчас – о создании Нацбюро финансовой безопасности. Совет бизнес-омбудсмена выступал с предложением доработать этот документ. Можете назвать ключевые позиции, которые нужно изменить?
– Совместно с крупными бизнес-ассоциациями мы действительно подготовили свои замечания и направили председателю Верховной Рады и главе профильного комитета. Их семь. Одно из ключевых, чтобы этот орган был независимым. И сам отбор руководства такой структуры тоже происходил прозрачно. Причем добропорядочность кандидатов так же важна, как и профессионализм. Если не будет добропорядочности, очень хороший профессионал может наделать много плохих вещей.
Также мы предлагаем в конкурсную комиссию включить иностранных экспертов. Уже есть пример с подбором судей Антикоррупционного суда, где группа международных экспертов оценивала кандидатов. Можно перенять подобный опыт.
Также мы обращаем внимание на применение подразделения физзащиты при обысках. Все-таки такие меры уместны лишь в случае, когда следователь или прокурор располагают достоверными данными, что есть реальная угроза здоровью тех, кто будет этот обыск проводить.
Выступили мы также против предоставления сотрудникам НБФБ специальных военных званий.
Да, это все дискуссионные моменты, их можно и нужно обсуждать. Тем более, что это не единственный законопроект на эту тему. Меня больше беспокоит то, как долго тянут с принятием решения. Я бы хотел, чтобы все заинтересованные стороны сели за стол переговоров, определились по тем позициям, которые являются спорными, нашли компромисс и, в конце концов, взяли бы один из документов за основу, доработали его и приняли.
Вы правы, о создании такой службы говорят уже много лет. Когда я приехал в Украину (это был 2014 год), эта дискуссия обострилась и стала более видимой. Но уже пришло столько лет, что пора принять решение. То, что сейчас любой правоохранительный орган может расследовать финансовые преступления, создает угрозы для бизнеса, и мы видим это на практике. Вторая группа жалоб после налоговой, которая к нам приходит, это жалобы на правоохранительные органы. И чаще всего они связаны с давлением на бизнес под предлогом расследования финансовых преступлений.
Создание единого органа, который будет заниматься преступлениями в сфере экономики, наполнение его штата профессиональными, честными, добропорядочными людьми – это очень важный этап в улучшении бизнес-климата в Украине.
– Много споров вокруг того, каким должен быть такой орган – аналитической службой или правоохранительной структурой. Скажите, в Литве есть подобная служба?
– Есть, называется Служба расследований финансовых преступлений.
– Это правоохранительный орган?
– Да. Здесь очень важно найти грань между оперативной и аналитической работой. Украина славится обысками. В моей стране только собрав определенные доказательства, указывающие на преступную деятельность, проанализировав риски, которые нужно проверить путем обыска, прибегают к такой мере. Здесь же чуть что, сразу обыск. Причем это практикуют все правоохранительные структуры. Есть такой английский термин – fishing expedition. Ты забрасываешь сети и надеешься что-то выловить. Но когда дело касается бизнеса, так не должно быть. Поэтому упор на аналитику очень важен.
– Недавно в интервью “Цензор.НЕТ” первый замглавы ГФС Сергей Белан заявил, что работа налоговой милиции не направлена на то, чтобы засадить как можно больше людей и что в большинстве случаев предприниматели освобождаются от уголовной ответственности судом, если возвращают государству неуплаченные налоги. Как вы оцениваете такой подход?
– У меня нет статистики и я не знаю подробностей, поэтому сложно комментировать. Но сам подход правильный. Цель государства – не садить людей, а сделать так, чтобы они все-таки выполняли свои обязанности в налоговой или таможенной сфере. Нужно давать возможность бизнесу исправиться. Если такой принцип уже внедряется, я его поддерживаю.
Множество вопросов можно решить, не доходя до судов, в процессе административного обжалования. Этот институт в Украине существует только в некоторых сферах. Мы как раз сейчас работаем над системным отчетом, в котором анализируем процедуры административного обжалования и что можно было бы сделать для того, чтобы их усовершенствовать. Если этот институт сделать более доступным и эффективным, это сняло бы значительную часть нагрузки и с судов.
– С точки зрения международных стандартов Совет бизнес-омбудсмена – классический орган досудебного урегулирования споров между бизнесом и властью. Всегда удается достичь этой цели? С какими государственными органами сложнее всего?
– Если брать нашу статистику, то, как я уже упомянул, нам сложнее всего удается добиться успеха по обжалованию результатов налоговых проверок. Даже очень весомые аргументы, которые потом наши жалобщики используют для своей защиты в суде, очень часто не приводят к позитивному решению ГФС. Хотя порядок, который регулирует административное обжалование, четко говорит, что налоговая должна мотивировать свой отказ, предоставив контраргументы в ответ на наши. Когда мы помогаем предприятию, они этого не делают. Я поднимаю этот вопрос на встречах с руководством ГФС. После встреч на пару месяцев ситуация улучшается, но потом об этом снова забывают.
С правоохранительными органами было довольно сложно в начале нашей работы, в 2015-2016 годах. Потом мы подписали меморандумы о сотрудничестве с Нацполицией, СБУ. Наладили диалог с Генпрокуратурой. Регулярно встречаемся на уровне руководства и обсуждаем конкретные кейсы. В 70% случаев ситуация разрешается в пользу наших жалобщиков.
– То есть проблему надо поднять на самый высокий уровень, иначе она не решается?
– В основном да. Нам бы, конечно, хотелось, чтобы проблемы не возникали. А если уж возникли, чтобы решались на местном уровне. Но это бывает редко. Чтобы решить конфликтные ситуации между бизнесом и силовиками, нам приходится поднимать их на уровень первых лиц.
– Насколько оперативно вы включаетесь? Например, в компанию пришли с обыском, они звонят к вам и заявляют о давлении…
– Мы включаемся, как только к нам обращаются. Но при условии, что есть процессуальные нарушения в действиях правоохранителей. Например, до принятия пакета законов, который называют “Маски-шоу стоп”, при обысках не оформляли протоколы или не указывали, что изъяли. У нас был кейс, когда просто написали: изъято три мешка документов. В уголовном процессе так нельзя. В этих трех мешках может быть все, что угодно.
После принятия этих законов ситуация улучшилась, и мы очень мало получаем жалоб на нарушения в ходе обысков. Теперь поступают жалобы в основном на неправомерные действия с изъятым имуществом.
– Кто чаще обращается за помощью: украинские компании или иностранные?
– В прошлом году 85% обращений было от украинских предприятий. Три четверти из них – от малого и среднего бизнеса.
“Я – НЕ СТОРОННИК НАЛОГОВЫХ АМНИСТИЙ. ПОТОМУ ЧТО ЭТО СВЯЗАНО С ОЧЕНЬ МНОГИМИ РИСКАМИ”
– Во время работы в Минфине Верланов выступал за реформирование упрощенной системы налогообложения. И когда его избрали, в некоторых группах в “Фейсбуке” предприниматели с волнением стали обсуждать, как это скажется на малом и среднем бизнесе.
– Налоговая служба не должна формировать налоговую политику, она ее только исполняет. Поэтому если политическая воля будет такова, что ФОПы должны работать и развиваться, то задача налоговой – обеспечить, чтобы исполнялось законодательство. Так что не надо заранее беспокоиться.
А то, что упрощенные формы налогообложения бизнеса существуют во многих развитых странах, это факт. В моей стране тоже есть целый ряд форм для малого бизнеса, которые не требуют больших и сложных отчетностей. Некоторые формы вообще максимально просты – ты можешь от дохода в расходы записать 30%, за остальное платишь налоги. То есть в этом случае не нужно даже вести бухгалтерский учет, а только подсчитывать доходы и отнимать от них 30%. Так что, на мой взгляд, упрощенные формы должны существовать, а как это регулировать, всегда можно усовершенствовать.
Бизнес в свою очередь должен понимать, что он платит налоги не для налоговой службы, а для таких важных сфер, как социальная, здравоохранение, армия, полиция – все то, что финансируется государством. Люди должны гордиться тем, что платят налоги.
– Новоизбранный президент Владимир Зеленский пообещал ввести одноразовую “нулевую декларацию” для бизнеса. Заверив, что так каждый бизнесмен сможет легализовать свои капиталы, которые утаивал. Как Вы оцениваете такую инициативу?
– Я – не сторонник налоговых амнистий. Потому что это связано с очень многими рисками. С одной стороны – это риск того, а поверят ли такому действию. С другой – это несправедливо по отношению к тем, кто постоянно и честно платил налоги. Льготы ведь получают как раз те, кто укрывал свои доходы.
Но надо признать, что в некоторых странах есть примеры проведения налоговых амнистий. К примеру, в Италии их было даже несколько.
Если государство все-таки на это решается, важно, чтобы обязательно был достигнут консенсус между политическими партиями, имеющими влияние. Чтобы не случилось так, что пройдет налоговая амнистия, а через несколько лет политический ветер сменится, и тех, кто “засветил” свои капиталы, начнут сажать в тюрьмы.
– Можно подсчитать финансовый эффект от работы бизнес-омбудсмена?
– Да, мы это называем прямым финансовым эффектом. Мы начали свою деятельность 20 мая 2015 года. За четыре года сэкономили бизнесу 14,4 миллиарда гривен.
– Что включает эта сумма?
– Это отмена результатов налоговых проверок, возмещение НДС, возвращение разного рода переплат, отмена корректировки таможенной стоимости. Есть еще много чего, что нельзя посчитать в деньгах. Например, нам удалось повлиять на то, чтобы были закрыты более ста уголовных производств.
Также мы часто сталкиваемся с тем, что государственные органы не принимают решений в установленные сроки по вопросам, с которыми обращается бизнес, поэтому заставляем их исполнять закон.
– Ранее вы заявляли, что свой контракт на эту должность в мае продолжать не будете, потому что выполнили свою миссию – создали организацию, которая помогает бизнесу эффективно бороться с неправомерными действиями чиновников. Не передумали уезжать?
– Меня попросили остаться, пока найдут замену. Я согласился поработать до середины октября этого года. Действительно, эта служба – как мое детище. Хочется, чтобы замена была достойной. Чтобы служба работала еще эффективнее.
– Вы приехали в Украину сразу после Революции достоинства. За те годы, которые вы здесь прожили, страна изменилась в лучшую или худшую сторону?
– Украина медленно меняется в лучшую сторону. И здесь акцент на слове “медленно”. Мне бы хотелось, чтобы это было быстрее. Я понимаю сложности, размеры страны, разного рода позиции по тем или иным вопросам, но позитивно то, что сам тренд идет вверх и есть значительные успехи. Сейчас уже практически никто не вспоминает, но когда я сюда приехал, с возмещением НДС была катастрофа. Мы приложили очень много усилий, чтобы эта проблема ушла.
Или другой пример. Я был очень удивлен, когда приехал сюда, что без суда и следствия можно остановить внешнюю торговлю. После выявления какого-то нарушения Минэкономразвития могло применить по отношению к предприятию санкцию вплоть до запрета на внешнюю торговлю. Мы долго и упорно боролись против этого. В конце концов, был принят закон о валюте, который отменил такие санкции.
Немало изменений было достигнуто и в таможенной сфере. В частности, “единое окно”. Да, оно пока не работает на все 100%, но юридическая база создана, и “единое окно” действует с каждым днем все лучше.
Снова же, законы “маски-шоу стоп”, о которых мы говорили. Некоторые эксперты заблуждаются, когда заявляют, что они должны решить все проблемы с силовиками. Это завышенные ожидания. Ставилась задача: устранить самые грубые нарушения со стороны правоохранительных органов.
Так что прогресс действительно есть. Хочется, чтобы процессы происходили интенсивнее. Если бы та же служба финансовых расследований была создана несколько лет назад, прекратилось бы давление разных правоохранительных органов на бизнес, которые имеют право к нему приходить. Это особенно важно для иностранных инвесторов. Они не привыкли к тому, что к тебе в любой день могут постучаться из какой-то из служб, занимающихся расследованиями в сфере экономики, и заявить, что пришли с обыском. В мире многие компании за всю свою историю не сталкиваются с правоохранительными органами, если они нормально ведут свой бизнес.
Для меня самое главное, чтобы не было регресса, чтобы страна не откатилась назад. Этого не случилось. Но сам прыжок вперед… Думаю, многие хотели бы, чтобы он был длиннее, чем случился за последние пять лет.
Автор: Татьяна Бодня,
Фото: Катерина Лащикова
Оригинал статьи доступен по ссылке: http://bit.ly/2JoyZVs
