Совет бизнес-омбудсмена в Украине обеспечивает бесплатную правовую помощь компаниям, столкнувшимся с давлением госорганов. Сегодня совет представил очередной годовой отчет.
Увы, он не особо отличается от предыдущих: количество жалоб не сокращается, налоговая продолжает третировать предпринимателей, полиция бездействует. Мы поговорили с бизнес-омбудсменом Марчином Свенчицким о том, как работается украинскому бизнесу в Украине, что останавливает иностранных инвесторов, кому тут на самом деле нужна няня и что делать предпринимателям, если они столкнулись с произволом государства.
— Пан Свенчицкий, расскажите, пожалуйста, какие изменения и тренды на основании свежих данных вы замечаете во взаимоотношениях бизнеса и контролирующих органов?
— Прошлый год был годом смены власти. Мы, безусловно, надеемся, что это повлияет на улучшение бизнес-климата. Но пока еще это не отразилось на статистике обращений бизнеса.
На сегодняшний же день количество жалоб, которые мы получаем, держится на уровне последних двух лет — около 400 жалоб в квартал. Есть небольшое изменение, но его еще трудно назвать трендом. Например, в большинстве жалоб по-прежнему речь идет о налоговых проблемах.
— Жалобы к налоговой в основном касаются блокировки налоговых накладных или налоговых проверок?
— Разные претензии. Во-первых, блокирование налоговых накладных. Во-вторых, внесение компаний в список рисковых, часто без конкретных мотиваций. Из-за чего компания не понимает, почему она туда попала, и что сделать, чтобы выйти из этого списка. В-третьих, конечно же, жалобы поступают на проверки и на неисполнение госорганами уже вступивших в силу судебных решений, принятых в пользу бизнеса.
— То есть госорганы, получая судебные решения не в свою пользу, просто их не исполняют? Речь о налоговой?
— Не только. Другие госорганы тоже могут игнорировать решения судов. И таких жалоб за пять лет работы собралось немало — свыше 400.
— Не слишком честную игру ведет государство. По сути, нарушая закон.
— Судебные решения, вступившие в законную силу, обязательны к исполнению. Есть еще один интересный тренд. Мы заметили, что количество процедурных нарушений или злоупотреблений сокращается. Таких жалоб становится меньше, например, в отношении органов прокуратуры. Но, с другой стороны, увеличивается число жалоб на бездействие органов власти. Например, есть обращение в полицию о попытке рейдерства. Жертва знает, кто это сделал, и ждет помощи от государства. А полиция приняла заявление и месяц, два, три вообще ничего не делает. И число жалоб на бездеятельность полиции растет.
— Есть ли показатели, которые все-таки улучшаются?
— Да. Например, в конце 2017-го — начале 2018-го было огромное количество жалоб на работу новой автоматизированной системы регистрации налоговых накладных. Ее только запускали, процесс был не налажен, бизнес, как и чиновники, не всегда правильно понимал новые требования. Число жалоб тогда увеличилось практически вдвое. Но со временем все наладилось, притерлось, и количество обращений резко сократилось. Не до нуля, конечно, там еще есть что совершенствовать. Также заметно улучшилась ситуация и с возвратом НДС. С тех пор, как его начали возмещать автоматически, количество жалобщиков, которые не могут возместить налог, тоже в разы уменьшилось.
— В данный момент бизнес-климат в Украине благоприятный или нет?
— На мой взгляд, в Украине очень много шансов для развития хорошего бизнеса. Но есть ряд препятствий, которые необходимо устранить, чтобы этот рост стал возможен. Исходя из опроса, проводимого USAID в 2019 году, в тройке лидеров — сложность законодательства, коррупция и низкая покупательная способность потребителей. Последнее препятствие — нейтральное, оно устраняется ростом национальной экономики. Это длительный процесс. Но два первых — сложное законодательство и коррупция — это вотчина власти. И их быстрое устранение — прямая задача власти, если она хочет привлечь инвестиции.
С другой стороны, я видел последнее исследование, проводившееся Американской торговой палатой, как я понимаю, среди своих членов, и 46% опрошенных заявили, что в течение последнего года не имели коррупционных предложений.
— Остальные имели?
— Только около 40% сталкивались с коррупцией, часть — ничего не ответили. Но в итоге больше было тех, кто не сталкивался с коррупционными предложениями.
— Президент ради привлечения инвесторов в Украину обещает им инвестиционную няню. На наш взгляд, инвестиционная няня сейчас в Украине нужна не только иностранцам, но и местному бизнесу. Как вы считаете?
— Во многих странах есть какие-то государственные агентства, которые помогают иностранному бизнесу, потому что для него это работа в незнакомой среде. У таких инвесторов много рисков, мало информации, нет контактов, нет знания законодательства. Все-таки для иностранного инвестора барьер входа намного выше, чем для украинского предпринимателя. Если правительство Украины наконец начнет большую приватизацию трех сотен компаний в течение года, им будет трудно привлечь ответственный иностранный бизнес, не предлагая ему поддержку. По моему мнению, это нормальный шаг.
— Ну не отсутствие же нянь сейчас останавливает поток иностранных инвестиций в Украину? Крупным компаниям почему-то выгоднее открыть производство, например, в Словакии или Польше, а не заходить в Украину. Почему, как считаете?
— Во-первых, мне кажется, что они все еще испуганы войной. Недавно был форум в Мариуполе, совсем близко к линии разграничения. Я там беседовал с заместителем мэра Мариуполя, и он сказал, что бюджет города уже достиг довоенного уровня. Город нормально живет и работает. Иностранцы об этом не знают. Они смотрят новости, знают, что война продолжается, политического решения нет, и быстрым оно не будет. В эти моменты они не думают о том, что почти 90% страны нормально работает и живет, производит и продает.
Во-вторых, инвесторов пугает коррупция. Это уже фактор, который напрямую зависит от Украины. Каждый, кто посмотрит на рейтинги коррупции, которые каждый год готовит Transparency International, найдет там Украину на 120-м месте из 180. И вот вам простая инвестиционная арифметика: низкий рейтинг плюс рейдерство плюс коррумпированные суды равно отсутствию инвестиций. Инвестору надо быть уверенным, что через следующие 10, 20, 30 лет вложенные им деньги вернутся, его права как собственника никто не нарушит, и он всегда сможет защитить себя в независимом суде.
По моему мнению, изменения в законодательстве (закон об обличителях коррупции, антирейдерский закон), новые институты, специально созданные для борьбы с коррупцией (ВАКС, САП, НАБУ, НАПК), а также наш офис, в частности, в конце концов эту коррупцию смогут побороть.
Проблема в том, что речь идет о коррупции, которая много лет существовала практически во всех сферах. Разоблачить и пресечь все эти схемы и потоки не так легко.
— С другой стороны, Украина, наверное, лидер по количеству антикоррупционных органов. Но пока они не особо преуспели в этой борьбе.
— Здесь нужно сотрудничество бизнеса. Не может и не должен бизнес соглашаться с коррупцией. Лучшее оружие против коррупции — это прозрачность и публичная огласка. Но бизнес или боится, или не считает коррупцию чем-то из ряда вон выходящим. Есть много примеров. Мы получаем классические жалобы: внесение в список рисковых компаний, задержка товара на таможне, открытие уголовного дела, неправомерная проверка. Лишь в единичных случаях предметом жалобы является факт коррупции, желание госоргана получить неправомерную выгоду, чтобы решить эти проблемы. Предприниматели иногда говорят нам об этом в личных беседах, в коридорах. Признаются, мол, получили предложение “подружиться и закрыть вопрос”. Но открыто они об этом говорить не будут.
Конечно, мы помогаем предпринимателям независимо от их формулировок. Очень часто это работает, коррупционеры боятся не меньше бизнеса, — неправомерные решения отменяют.
— Всегда ли обоснованы жалобы бизнеса, которые вы получаете? Скольким вы отказываете и почему?
— Около четверти жалоб, которые мы получаем, вынуждены отклонить по формальным причинам, прописанным в нашем Регламенте. Например, бизнес жалуется на бизнес. Или вопрос, с которым обращается компания, находится в суде. Если жалоба проходит первый фильтр, мы приступаем к расследованию. Выслушаем обе стороны конфликта, наши инспекторы исследуют кейс, проведут экспертизу, определят причины разногласий. Иногда бывает, что бизнес только частично прав или вообще не прав. Каждый кейс — особенный. Но в большинстве случаев бизнес прав и жалуется обоснованно.
— Есть ли основания для жалоб, связанные не с коррупцией, а например, с разночтениями в законодательстве или с непониманием каких-то регуляторных процедур бизнесом?
— Есть. Но, по-моему, их гораздо меньше, чем коррупционных. Впрочем, нередко само законодательство дает контролирующему органу рычаги давления на бизнес. Например, налогоплательщик еще не оплатил налог, он не согласен с начислением и оспаривает его либо в Государственной налоговой службе, либо в суде. Тем не менее против него уже открывают уголовное дело по факту умышленной неуплаты налогов. Проходят обыски, плательщик под следствием, правоохранители могут арестовать его компьютеры, бумаги, счета. А ведь спорный момент еще в процессе обжалования. И это закон допускал такую возможность. Мы с этим начали бороться, дали наши рекомендации для правительства и налоговой службы, объяснили, что нельзя открывать уголовное дело, пока нет окончательного налогового решения. В итоге в законе повысили порог неуплаты налога, являющийся поводом для открытия уголовного дела, разделив, где применим административный штраф, а где отрывается уголовное дело. Кроме этого, мы рекомендовали, чтобы момент открытия уголовного дела тоже привязали к окончательному рассмотрению жалоб, когда этот налог окончательно согласован и умышленно не оплачен.
Также мы предлагали, и уже был такой проект, чтобы была только одна служба финансовых расследований, которая этим занимается, а не чтобы к бизнесу поочередно ходили полиция, налоговая, прокуратура, другие органы, и все могли инициировать уголовное дело.
— Все ли рекомендации были выполнены, и вздохнул ли бизнес с облегчением?
— Рекомендации были выполнены частично. По нашим данным, в 2014 году было открыто почти 1900 уголовных производств по статье 212 об умышленной неуплате налогов. А передачей обвинительного акта в суд закончились всего 48 из них. Это значит, что большинство открытых производств с обысками, блокировками счетов и прочим были неоправданными. Бизнес не мог из-за этого нормально работать.
После наших рекомендаций, уже в 2019-м, было открыто лишь 850 уголовных производств. Тут статистика существенно улучшилась. Но если учесть, что из них было передано в суд с обвинительным актом всего 22, становится очевидно, что еще есть что улучшать.
— Какие контролирующие органы улучшают свои показатели? Их давление на бизнес уменьшается? Налоговая у вас абсолютный лидер по жалобам, но ведь не только она давит на бизнес.
— Да, мы получаем не так много жалоб на таможенную службу, особенно если сравнить с налоговой. Так, в последнем квартале 2019 года получили всего 10 жалоб касательно таможни. Отражает ли это реальную ситуацию?Нет, ведь мы знаем, что на таможне бизнес сталкивается с проблемами каждый день. Но мы не горячая линия и не скорая помощь. У нас есть до десяти дней, чтобы оценить жалобу по формальным признакам и зарегистрировать ее, потом три месяца на расследование, анализ законодательства и документов. Товар будет столько ждать на границе? Конечно, нет. И к нам не обращаются с жалобами на таможню не потому, что с таможней меньше проблем, а потому что мы не можем предложить бизнесу быстрые решения этих проблем.
— Как бизнес вообще о вас узнает? Откуда они получают информацию о том, что можно обратиться в Совет бизнес-омбудсмена и защитить свои права?
— На встречах с предпринимателями я вижу, что половина из них о нас узнали только что, даже не предполагали раньше, что такая возможность урегулирования проблем существует. Это подтверждает отчасти и география, — около половины жалоб мы получаем из Киева и Киевской области. Конечно, в столичном регионе большая концентрация зарегистрированных предпринимателей, но обращений из регионов гораздо меньше. У нас есть практическая задача — распространять информацию через палаты и ассоциации бизнеса, чтобы все бизнесмены знали, что если у них проблемы с госорганами, они могут обратиться к нам за помощью.
— В чем выражается ваша помощь, и как госорганы реагируют на ваши рекомендации? Например, вы дали рекомендацию госоргану, а он ее не выполнил и нарушения продолжаются, что происходит дальше?
— Мы даем два типа рекомендаций: одни — индивидуальные, касающиеся каждого конкретного кейса, другие — системные, которые должны изменить какие-то общие правила или нормы, чтобы упростить жизнь бизнесу.
За пять лет работы мы выдали около 3000 индивидуальных рекомендаций госорганам, 91% из них выполнены. Что касается системных рекомендаций, их была 321, и из них выполнены госорганами около 40%.
Исполнение остальных рекомендаций мы мониторим. Предлагаем включать их в законопроекты, если есть подходящие законодательные инициативы. Мы бы хотели, чтобы эта система работала лучше, и были бы счастливы, если бы показатель выполнения наших системных рекомендаций был не менее 70%. Может, мы этого и добьемся.
— А если ваша индивидуальная рекомендация, относящаяся к конкретному делу, не выполняется, что происходит дальше?
— На самом деле 91% рекомендаций по индивидуальным кейсам выполняются, это не так плохо, согласитесь. Выполнение оставшихся — это очень сложные и спорные дела, которые просто не решить. Но уже после нашей экспертизы, даже если мы не добились успеха, бизнес может идти в суд и использовать в суде аргументы, которые подготовили наши инспекторы. И это тоже очень помогает бизнесу. У него уже есть доказательная база. Особенно ценно это для малых и средних предпринимателей. Они предпочитают использовать нашу помощь в обжаловании решений госорганов, и если это не сработает, идут в суд, но уже с нашими, качественно подготовленными, аргументами. Мы в самих судах уже не участвуем, мы орган досудебного урегулирования.
— Если спор уже в суде, то компания не может к вам обратиться за помощью до того момента, пока суд не завершится?
— Да. И если суд завершился не в пользу компании, мы не можем отменить решение суда. Но если в пользу, то можем помочь в имплементации решения суда, когда органы власти его не исполняют.
— Исходя из ваших данных, если я не ошибаюсь, большинство компаний, которые к вам обращаются, — это средний или малый бизнес. Почему их так много? На них давление больше, или им защитить себя сложнее?
— Во-первых, их просто очень много. Во-вторых, крупные компании лучше знают законы, у них есть штат бухгалтеров, юристов, у них есть хорошие адвокаты. Мелкий бизнес не может физически постичь все законодательные изменения, да и нанять хорошего адвоката ему проблематично. Мы же предоставляем наши услуги бесплатно. Для мелкого и среднего бизнеса это очень удобно.
— То есть это не связано с тем, что крупные компании просто реже сталкиваются с недобросовестным отношением органов власти?
— Поверьте, у нас бывают и очень крупные компании.
— На что жалуются крупные компании или на кого?
— Например, на экологическую инспекцию. Но зачастую на принятие непропорциональных мер, когда сумма штрафа в разы превышает нанесенный ущерб или госорган останавливает работу компании.
Но 72% жалоб все-таки поступает от мелкого и среднего бизнеса. 83% жалоб от чисто украинских компаний, только 17% — от компаний с участием иностранного капитала. Но и это очень просто объясняется статистикой: мелких компаний намного больше, чем крупных, локальных компаний намного больше, чем с иностранным капиталом.
— Мы уже поговорили о том, что бизнес часто не знает о вашем существовании, не знает, что вы можете помочь. С другой стороны, если они начнут в полной мере использовать ваши ресурсы, этих ресурсов хватит? Сейчас за квартал вы рассматриваете 400 дел. А если их будет 4 тысячи?
— Нас финансируют международные доноры из 13 стран мира и Евросоюз. Сейчас мы сможем обработать чуть больше запросов, чем получаем на текущий момент, но если нагрузка возрастет существенно, то будем просить доноров, чтобы они увеличили наш бюджет.
— По идее, ваша работа в итоге должна закончиться вашим закрытием. Вы должны создать настолько благоприятный бизнес-климат, что ваши услуги уже не будут востребованы. По вашему мнению, когда этот момент наступит?
— Это теория. На практике нет страны, в которой государственные службы работают идеально. Даже развитым странам с продолжительной традицией демократии, государственной службы и законодательства нужны органы, выполняющие наши функции.
— Могли бы вы дать несколько советов предпринимателю, который столкнулся с фактами давления со стороны контролирующего либо другого госоргана? Что ему делать прежде всего?
— Во-первых, посмотреть закон. Допустим, проблема проверок: бизнес не знает, насколько большие у него права. Он может задержать проверку, прервать ее. Он может снимать проверки на видео, требовать все документы о проверке и ее основаниях, контролировать самих проверяющих. Когда я впервые услышал об этом от правительственного эксперта, то просто не мог поверить, что контролируемый в Украине наделен такими большими правами.
Во-вторых, предприниматель не должен бояться обращаться за помощью, например к нам или к другим органам, с жалобами, если видит нарушения. Это часто работает. Процедурных нарушений уже стало меньше.
— А если бы у вас была возможность открыть бизнес, какую страну выбрали бы вы — Украину или Польшу?
— Украину. Мне кажется, что в Украине у предпринимателей намного больше возможностей для роста. Очень многие ниши еще не заняты и потенциально привлекательны. Есть сферы, у которых огромный нераскрытый потенциал. Став в этих нишах конкурентоспособными и используя большой и географически близкий рынок ЕС, открывающийся для Украины, можно многого достичь. В Украине я вижу очень большие возможности.
Юлия Самаева
Оригинал статьи доступен по ссылке
